Хозяин погладил рукою 
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза 
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы... 
А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался 
И ринулся в непогодь ночи. 

В вагонах, забыв передряги, 
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге 
Не думали, не вспоминали. 

Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь, 
За красным мелькающим светом 
Собака бежит задыхаясь! 

Споткнувшись, кидается снова, 
В кровь лапы о камни разбиты, 
Что выпрыгнуть сердце готово 
Наружу из пасти раскрытой!

Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела... 

Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы: 
Ведь может быть тело дворняги, 
А сердце - чистейшей породы!